Ой-ой-ой 🙆 Мой Матвей за последний год как-то резко вырос. Вытянулся в длину и ещё… в глубь. Стал неожиданно самостоятельным и вдруг взрослым. Ходит из школы со своими ключами, имеет план на вечер, пока нерадивая мать задерживается на работе или вдруг еще решает консультировать каждый божий день после этой самой работы.
— Алё, голодный?
— Ну есть слегка.
— Картохи себе обжарь, а котлету разогрей, она в холодильнике.
И он жарит, разогревает, ест… Сам! Вдруг! А я ещё не забыла, как ползла по кухне вдоль стенки с температурой 40 и надеялась не упасть в обморок, пока не приготовлю ребёнку кашу. Ему был год, и пухленькие щёчки в ямочках должны были есть пять раз в день, чтобы оставаться такими же пухленькими. Поэтому никаких обмороков. Дыши. Ползи. Считай про себя до ста.
— Алё, сытый?
— Ага…
— Ну собирай вещи на тренировку, я внизу в машине тебя жду, докину до проходной, дальше сам добежишь.
И бабушки будут всплескивать руками «А как он дверь закрыл? Ты проверила?», и я осознаю, что даже и не задумывалась, что сын может не закрыть дверь и что нужно это проверять. Эй, он же взрослый, он же самостоятельный. Хотя я хорошо помню, как он плакал перед уроком гимнастики у меня на руках. Ему было три. И я гладила, гладила, гладила, а вся раздевалка смотрела на нас с укором и молчала так громко, что хотелось кого-нибудь ударить. Он сильный, он сможет, просто не сегодня…
И да, он сильный, он уже может, прямо сегодня.
И я кайфую от этого. От того, что ребенок — уже не совсем ребенок и с ним интересно поговорить. От того, что у меня развязаны руки, ноги и мысли, и я могу снова набирать свои личные обороты и рваться в свою личную взрослую жизнь. Там тоже интересно, и я могу показать тебе, сын, как это — быть счастливым взрослым, а не нагруженным бытовыми обстоятельствами родителем в застиранном халате и с потухшей улыбкой.
Но иногда… иногда, очень редко, я вдруг почувствую всем телом, всей собой, как время безвозвратно уходит. Он уже возвращается со своими ключами. Сам разогревает котлету. Убегает на тренировку, забыв поцеловать и не нуждаясь в ответном поцелуе.
Я буду грустить весь вечер напролет и вспоминать психологические приемы — как там мне нужно принимать проходящее и не цепляться за него руками. Возможно, я даже поплачу.
— Знаешь, что нужно сделать? — спросит кто-то.
И я прям знаю. Знаю этот совет, поверьте, я слышала его много раз. Нужно родить второго.
Как будто этот второй заткнет дырку в душе и заполнит пустоту. Как будто можно давать жизнь из ощущения этой пустоты и навешивать на вновь пришедшего свои дырки в бублике. Как будто этот второй тоже однажды не вырастет и не научится жарить картоху, чтобы уступить место третьему.
Я понимаю, что единственный способ — научиться проживать свою печаль. Признавать её. Называть по имени. Уделять ей целый вечер и плакать, если хочется. Пробовать принимать проходящее и не цеплять за него руками.
А на утро бежать в свою личную взрослую жизнь, где тоже интересно… Но только на утро, не раньше и не вместо.
— Мам, у тебя в понедельник опять учёба?
— А что?
— Я соскучился по тебе…
Нет, сынок, именно в этот понедельник она вдруг отменилась. Только что. Представляешь, какое совпадение!
Потому что время безвозвратно уходит. Потому что иногда, очень редко я чувствую это всем телом, всей собой.
© Лёля Тарасевич
